TOXIC PROFUSENESS

Непреодолимая гибридная по своей логике, эпоха Антропоцена [1] может быть приближена мириадами способов. Подход, однако, должен проистекать из самокритики или, скорее, метакритики: он должен появиться в мире в результате критического движения, которое деконструирует антропоцентрический идеал независимого критика, в то время как процесс этого появления в мире совпадает с «немирским». Как геологическая разделительная линия или событие, Антропоцен представляет собой серию вымираний и катастроф, вызванных вредными силами, развязанными человеком, которые путают наше отношение к темпоральности и территориальности.

Однако реальность Антропоцена открывается не путем отхода от земного мира или уменьшения различных сложностей, а путем усиления или даже преувеличения самой логики гибридизации. Более всего Антропоцен обозначает геологическую разделительную линию, которая была проведена примерно во времена промышленной революции, и в частности изобретения парового двигателя. Эта апокалиптическая геологическая разделительная линия вводит постгуманистический поворот к размышлению об окружающей среде.

Пост-антропоцентрический поворот критики, связанный изначально с отчуждением от пост-гуманистического мировоззрения, в конечном счете, отказ от центральности, благодаря возвращению внешних последствий. Это не что иное, как серьезный кризис экстернализации [2] , который Петр Слотердайк описал как ключевой феномен Антропоцена. Кризис экстернализации, однако, также является вариантом токсичности. Утверждая токсичность, спекулятивная художественная практика может стать способной ниспровергнуть наступление немыслимого, т. е. кризис экстернализации. Это не что иное, как возможность безудержно творческого постантропоцентрического или даже нечеловеческого искусства, которое демонстрирует безмирность темной экологии через токсичность.

Дезантропоморфизированные пейзажи российского художника Дмитрия Каварги погружаются в ксеновременах токсичность в своей постчеловеческой мрачности. Технологические останки, кабели и костеподобные наросты, цифровые кладбища и материализованные некромедиальные экспансии царят в этих неземных творениях. В серии под названием "Токсицизма" неоновые усики появляются среди детерриторизованных, крошащихся геологических формаций, полостей и поразительных ущелий, создавая жуткую постчеловеческую пластичность. Работы Каварги привлекательны, потому что его безжалостный, ядовитый, безантропоморфизирующий художественный праксис атакует с разных направлений.

 

85x100x35, полимеры, 3D печать, 2017

С одной стороны, он выполняет несводимое синтетическое соединение, в котором готическая традиция ужасающей территориальности встречается с ксенотемпоральностью исчезновения, в то время как почти непостижимые, футуристические технологические сети и комбинации материалов сочетаются в представленных работах. В условиях глобального кризиса экстернализации токсичность больше не может рассматриваться как негативное явление или элемент реальности, который может быть разрешен или передан на аутсорсинг. Возвращение экстернализации принципиально неотделимо от современного кризиса, ориентированного на развитие линейного мышления. Посредством токсичной дезантропоморфизации Каварга осуществляет полный аутсорсинг антропоцентризма от сложных систем сетей. Человеческие носители присутствуют в его сверхъестественных работах как геологические следы, воспоминания или остатки.

Токсицизма 1

85x100x35, полимеры, 3D печать, 2017

Эти работы основаны на призракологии исчезновения человека, зловещем напоминании о неумолимом антропоцентризме современности. Тем не менее, было бы слишком просто осуществить этот нечеловеческий поворот через инсценировку будущих технологических и экологических катастроф антропоцена. Каварга прекрасно знает, что сложность не может быть зафиксирована или уменьшена и, прежде всего, не может быть ограничена антропоморфными формами или антропоцентрическими образцами мышления. Устранение человека из этого комплекса взаимоотношений, квази-мифический вид ужаса, не уменьшает сложность и запутанность логики гибридизации, но фактически увеличивает её.

Работы Каварги демонстрируют перед нами не только материальный хаос, но и квазивременной гиперхаос, временность, которая тревожно предшествует существованию каждого живого существа или появлению человека разумного. Но эти токсичные ландшафты также показывают сдерживающее движение возвращающейся экстернализации, которая сокрушает планету. Работы Каварги также могут быть использованы для особой переструктуризации киберкультуры постматериальной оцифровки. В то время как они вызывают исчезновение, смертельную угрозу темной экологии Антропоцена, его работы были бы немыслимы без постгуманистической пластичности цифрового искусства и виртуальности. С характерной переопределением фрактализованного ксено-времени оцифровки Каварга позволяет нам увидеть геологические впечатления и реликвии еще не наступившего будущего.

Спекулятивная эстетическая практика Каварги - это георефлексивный, хтонический отток, а также определенный некроархив гиперхаоса. Это спекулятивный архив, потому что для предполагаемого нечеловеческого взгляда он открывает и структурирует неструктурируемую гиперактивность, оставшиеся токсичные артефакты, «наземные и многослойные», связанные со смертью человеческой и нечеловеческой технокультуры.
Постчеловеческий художник работает как «безумный садовник» или (де) конструктор, создавая пост-антропоцентрический Passagen-Werk [3] , мавзолей вида, стертого в анонимность, который безвозвратно аннулировал свой собственный жизненный мир и технокультуру, не оставив ничего, кроме потока чужеродной субстанции и призрака призраков. Когда речь заходит о раскрытии и представлении токсичной фантомной культуры, концепция техносферы кажется невозможной, без использования того, что после Питера Хаффа можно назвать, «мусорный мир Антропоцена», киберкультура перегрева геокомпоста, становится частью апокалиптической планетной системы как техносфера.

 

90x90x7 стекло, полимеры, 3D печать, 2019

Токсицизма 10

90x90x7 стекло, полимеры, 3D печать, 2019

 

Иными словами, постчеловеческая художественная практика Каварги нацелена на техносферу, а не просто в соответствии с человеческой логикой представления или системами мимесиса, которая поставит человека-создателя в качестве «формирователя» и поставит его иерархически выше «материала», над которым нужно работать. Токсичность - это не просто «образ» техносферы, потому что сами пост-цифровые материалы являются «антропоценовым мусором», который служит продолжающемуся распространению техносферы. Эстетика постчеловека связывает токсическое изобилие техносферы с представлением бесформенности как события, то есть в деиерархизированных и децентрализованных антиструктурах Каварги есть только ненужные элементы.

Постчеловеческое искусство - это де-продуктивный процесс, потому что эстетическая демонстрация токсического изобилия превращает даже вымирание в производство, которое можно понимать как изготовление призраков. Другими словами, умозрительная мысль Каварги создает живых мертвецов и «оскверняет архив» антиархива техносферы, ее «анархива». Следы человеческого мира в анархиве организованы как пост-цифровое и токсичное техно-ископаемое экологической катастрофы, которая также включает в себя разрушение - или, скорее, фантомизация - среды сувенира. То есть пост-цифровая материальность произведений Каварги - это своего рода фантомная материальность, парадоксальное воплощение отсутствия в зомбированной некросреде. Взаимное влияние архивирования и анархивации только усугубляет кризис внешней среды, нарастающий жар компоста, потому что техносфера Каварги больше не может быть прослежена до человеческого происхождения. Мусорное пространство Каварги пронизано этим постчеловеческим искажением, потому что невозможно сказать, «чей» хлам стал источником пост-цифровой материальности или из какого «мира» он возник. Этот мир не наш мир, потому что «мы» больше не можем найти мир. Более того, мир, возможно, никогда не был нашим, точно так же, как мы никогда не были современными и человечными, если перефразировать Бруно Латура. Потому что мы уже всегда были другими и принадлежали другим.


[1] Термин эколога Юджина Стормера, обозначающий геологическую эпоху с уровнем человеческой активности, играющей существенную роль в экосистеме Земли.

[2] Один из механизмов защиты, проявляющийся в стремлении человека воспринимать внутрипсихические процессы, силы и конфликты, как протекающие вне его и являющиеся внешними по отношению к нему.

[3] «Passagen-Werk» цитаты из огромного количества книг сделанных Вальтером Беньямином

 

Márk Horváth – Márió Nemes Z.

 

Еще больше материалов о выставке Дмитрия Каварги в Ferenczy Museum Centrum ищите здесь