Вышла книга «Живые Города: руководство к действию для городских героев»
Движение «Живые Города» описало свои цели и наработанные практики их воплощения. Это очень интересно, легко читается, и экономит массу времени. Во всяком случае, те, кто только задумывается над вопросом «как оживить родной город», не будут изобретать велосипед.
К сожалению, на многие вопросы ответа я в книге не нашел. К примеру, не было дано определение смысла существования города – оно присутствовало «по умолчанию»… Ведь вроде как понятно – город – высшая ступень формы организации коллективного проживания, место для творчества, «фабрика смыслов», место, куда тянет вернуться, где люди свободны от «идиотизма сельской жизни», если вспомнить классиков… Место, где встречаются на улицах творцы и потребители их творчества. Идеал города – Университет или Наукоград. Все это, разумеется, правильно и, действительно, понятно. Непонятно другое – зачем все это? Творчество – для чего? Для интеллектуального проведения досуга? Если город не генерирует смыслы существования, то все остальное превращается в «игру в бисер». А про генерацию смыслов в книге не сказано (либо говорится таким эзоповым языком, что я не понял).
Общая ошибка – ставить телегу впереди лошади. Считать, что создав условия для творчества, таким образом можно и смысл творчества определить… На самом деле все бывает наоборот…
Вроде со времен СССР кардинально изменилась городская среда. Для творчества созданы все условия, от кафе до антикафе, от Домов Творчества до коворкингов. А новых смыслов – нет.
Это тем обиднее, что ведь раньше новые смыслы жизни, модели освоения мира, планы переустройства общества, наконец - просто новые литературные стили – создавались в очень плохих бытовых условиях: ну там свечи, гусиные перья, сортир во дворе, нет горячего душа, навозом пахнет, в отпуск в Таиланд не полететь… Есть подозрение, что усилия по «оживлению» городов, хотя и приведут к росту сторонников интеллектуального досуга, но не помогут в создании новых смыслов для человечества.
Для примера приведу Санкт – Петербург, город, который, возможно, более других пострадал от потери смыслов существования.
Стало как - то нечего произносить, глядя из окна Эрмитажа на Петропавловскую крепость или стоя за кафедрой Большого зала Императорского Географического общества. Исчезла адекватность мыслей и поступков горожан окружающей их культурно - исторической среде. Направлять эскадры на помощь аболиционистам, основывать колонию на Мадагаскаре, ехать проверять, “бьётся ли ещё сердце Азии” и существует ли Шамбала, стало несколько неловко. Пожалуй, из великих задач, поставленных русской литературой, одна и уцелела всего - освобождение своей родины от “внутренних турок”, пользуясь выражением Добролюбова. И правда, куда же нам без них...
...Задуманный, как сцена, где ежедневно разыгрывается пьеса из настоящей, достойной, сильной, весёлой и злой жизни для всего (по умолчанию сидящего в партере) мира, город затих. Вначале его покинули антрепренёры, за ними - авторы пьес. Замолчали оставшиеся без текстов актёры. Дольше всех держался оркестр. Ещё работают осветители, и монтёры сцены, столярка, костюмерная и бухгалтерия. Но смысла в этом, по большому счёту, нет. Самые дорогие декорации в Европе простаивают, находя иногда применение в съёмках бандитских телесериалов.
Что же нужно нам от города - и почему город, ожидая от нас соответствия себе, обманывается в своих ожиданиях?
Город должен быть в первую очередь - Домом. Сосредоточением спокойствия, надёжности и уюта. Местом, где есть защита, тепло, кров и пища. Местом, дающим силу. Местом, где хорошо. Местом, где объективная бессмысленность жизни ощущается хотя бы не так явно.
Декорации чужой пьесы домом быть не могут. В нашем городе многое лишь нарисовано. Обозначенные символами явления обрели бы плоть, если бы к тому была человеческая воля. Та воля режиссёра, которая придаёт бутафорскому папье - маше каменную твёрдость. Но нам не до наступления на реальность. Нам бы оборонится от давления ставшей враждебной окружающей среды. От неизбывных запахов сортира и помойки, от изматывающих шума и скрипа, жлоба - соседа, потной давки в метро, постоянного созерцания уродства вокруг - в душах, телах, поступках и мыслях сограждан, уродства, понятного в любом промышленном центре, но невероятного на фоне театрального имперского задника.
Способность к созданию смыслов существования цивилизации, по моему сугубому мнению, в своей основе имеет способность к индивидуальному интеллектуальному усилию, адекватному восприятию мира, творческому созиданию того, чего ещё не было раньше. Этим свойством некоторые люди наделяются от рождения, и другие называют их гениями, талантами, пророками или сумасшедшими. А «Живые Города» нужны скорее читателям, чем творцам… Читателям действительно книги плохо идут на ум после того, как воду из колодца натаскать пришлось…
В ходе подготовки этого материала вспомнил литературный анекдот, служащий вполне наглядной иллюстрацией к усилиям по «оживлению» городов - про автора "Бабьего Яра" Анатолия Кузнецова...
" Кузнецов оставил о себе память еще одной популярнейшей байкой, которую в разных интерпретациях вспоминают до сих пор.
На собрании литактива Тульского отделения Союза писателей СССР автору «Бабьего Яра» и «Продолжения легенды» досталась общественная нагрузка в виде выпуска стенгазеты. А теперь — внимание!
«Центральное место занимала карикатура следующего содержания. Помня, как секретарь обкома жаловался, что до революции в Туле была большая литература, был Лев Толстой, а после Толстого писателей нет, я (Кузнецов - прим. Кота Б.) нарисовал грандиозную диаграмму. Слева очень низкий пункт, дата — 1910 год, количество писателей в Туле — один. Крутая головокружительная стрела вверх, дата — 1960 год, количество писателей — пять. Глава Союза Лаврик с указкой в руке демонстрирует рост за 50 лет.
Карикатура имела успех. Леонид Соболев увез свою делегацию в Москву, где они рассказали, как родился славный тульский Союз. Пока история, с разными вариациями, шлифуясь от рассказчика к рассказчику, дошла до Михаила Шолохова, в ней вместо не такой эффектной цифры фигурировало уже, кажется, двадцать восемь. … На XXIII съезде КПСС в числе прочего Шолохов использовал для своего конферанса и анекдот о росте числа писателей в Туле. Он выдал, „Правда“ его речь напечатала».
Так родился любимый в Туле анекдот, как докладчик с трибуны съезда советских писателей бодро рапортует: «До революции в Туле был всего один писатель, а сейчас — уже двадцать восемь!» Голос из зала: «Да, но этот один — Лев Толстой».
Юрий Шевчук, «Зеленый Крест»
Сайт проекта "Живые города" - здесь Вы можете познакомиться с содержанием книги подробнее,
поддержать проект и получить книгу.