The future is poison!

С таким подзаголовком вышла книга повестей о будущем, написанная участником нашего проекта, Андреем Столяровым. Автор назвал её «ФУТУРОЦИД. Продолженное настоящее», и представил в ней те версии будущего, которые, как он надеется, в реальности никогда не осуществятся. 

(Андрей Столяров. ФУТУРОЦИД Продолженное настоящее. Москва, изд. «Снежный Ком», 2021, серия «настоящая фантастика»). 

То, что будущее – яд для настоящего, совершенно правильно, так было всегда, еще с тех времён, когда первичные живые организмы, прокариоты, отравили своими выделениями мировой океан и дали начало кислородной атмосфере Земли. И то, что мы воспринимаем будущее, как продолженное настоящее в силу своей ограниченности – тоже верно. До сих пор не встречал ни одного хорошего произведения, в котором достоверно описывался бы постгуманоидный разумный мир на Земле, везде постгуманоиды обязательно антигуманны – будто трансцендентные ценности родились вместе с человеком, а не существовали вечно… (Исключение – рассказ «Я весь внутри плачу» Клиффорда Саймака, но он, скорее, не о будущем, а о прошлом после войны Севера и Юга).

На мой взгляд, никакой «фантастики», кроме масштаба перемен, в книге нет. В повести «Мелодия мотылька» мы оказываемся в мире, где виртуальные ощущения неотличимы от реальных – ну так разве сейчас мы их можем отличить? И я не о солипсизме. Мы что, всегда можем разобраться, где истинные, а где «сыгранные» чувства? Когда мы общаемся с реальной женщиной, а когда – с биологическим механизмом, ведомый инстинктом? Нам виртуального мира не надо, мы и реальный неадекватно оцениваем… 

В повестях «Мы встретимся на горе Арафат» и «Продолженное настоящее» как раз говорится о бессмысленности евгеники и прочих попытках «улучшить будущее», управлять им – создавая «нужных будущему» генетических клонов или превентивно подавляя политических противников, не важно. Ведь мы не знаем, существуют ли трансцендентные цели эволюции, а следовательно, мы не можем сказать, есть ли у неё какие бы то ни было иные цели, кроме вытекающих из законов физики (нарастание энтропии вплоть до тепловой смерти Вселенной и нового «Большого Взрыва»), стремится к достижению которых и бессмысленно, и самоубийственно. 

Дурная бесконечность циклического развития цивилизации хорошо показана в повести «Издалека», когда даже всемирная катастрофа не изменила сущности людей… Не меняют сущность людей и технические новшества («Джоконда»). Это должно было бы стать приговором человечеству – но морализаторства автор избегает, и правильно делает, читатель должен сам прийти к собственным выводам.

Повесть «Оптимум» несколько шире, нежели книга в целом. В нем показана смена эволюционных позиций – на место белкового разума приходит разум техногенный, самообучающаяся и самопрограммирующаяся «разумная» машина. Автор не желает такого будущего, хотя его неприязнь техногенного разума основывается лишь на допущении, не подтверждаемым повседневными эмпирическими наблюдениями, что белковый разум достоин продолжать существование. В тексте, кстати, это также не показано – представители человечества не вызывают симпатию. Видимо, по умолчанию предполагается, что читатель будет «болеть за своих», а не за разумные машины. 

Будущее, конечно, яд, но лишь для тех, кто не приемлет уничтожения настоящего. Между тем такой процесс происходил всегда и ни об одном исчезнувшем народе, ни об одной исчезнувшей цивилизации (в отличии от исчезнувших культур) мы не можем вспомнить с сожалением. 

Тексты Андрея Столярова по-прежнему очень хороши с литературной точки зрения – чего стоит рассказ о живописи конца 19 века, включенный в «Джоконду». Новый сборник рассказов читать интересно – сам читал сутки напролёт. Считаю, Андрей Михайлович остается одним из лучших писателей и футурологов современного Петербурга.

 

 

Юрий Шевчук, Зеленый Крест