Moscow - the third Rome or the "Russian idea"
Претензии на лидерство можно обосновать двумя путями: личными качествами или, если уж их нет, то - преемственностью.
Амбиции России пошли по второму пути и четче всего выразились в концепции «Третьего Рима». Сложно сказать, кто был автором этой идеи – она витала в воздухе. Еще до гибели Византии «третьим Римом» пытались объявить себя болгары (924 год) и сербы (1346 год). В 1453 году, когда турки-османы захватили Константинополь, султан Мехмед Второй объявил себя римским Кесарем и пытался захватить Рим.
В России первым, кто в письменном виде заявил, что наследовать Риму и Византии должна последняя независимая православная страна, был митрополит Московский Зосима в предисловии к «Изложению Пасхалии» в 1492 году. Правда, вскоре выяснилось, что митрополит не верит в загробную жизнь, спиртное пьет без меры и вообще покровительствует чернокнижникам и гомосексуалистам из сект «жидовствующих», поэтому спешно нашли иного автора для столь многообещающей концепции. Им стал старец псковского Елеазарова монастыря Филофей. В послании к великому князю Московскому Василию Третьему Ивановичу он, вероятно, чтобы не перепутали с Зосимой, вначале гневно заклеймил астрологов и содомитов, а уже затем описал, как возникнет из Москвы Третий Рим, как все прочие христианские государства сольются в нем воедино, ибо два Рима пали, а третий стоит, а четвертому не бывать, просто потому, что времени до второго пришествия не осталось…
Обоснования величия Москвы Филофей видел в исключительности России – наличии в ней православной, то есть «правильной» веры и в том, что Московское княжество тогда было на подъеме. Не так давно перестали платить дань Орде, османы пока были далеко, братоубийственные войны Ивана Грозного – впереди… В общем, в этот короткий промежуток времени, в конце 1523 – начале 1524 годов, перед Россией в очередной раз открывались перспективы развития. К кому же и примкнуть всем прочим христианским государствам, как не к Москве! Стоит только им принять православие и отринуть содомизм…
Правда, выходило так, что вместе с православием Россия приобретала кучу обязанностей. Самодержавно-царская, автокефально-православная Русь оказалась должна хранить правую веру и бороться с её врагами. (Для народа задачи упрощались – по известной формуле: «Русь, молись и с жидами борись!») Если считать себя исключительным носителем истины, то врагов вокруг, естественно, будет великое множество. Практически целый мир.
Можно было бы попытаться миссионерствовать… Но превратить врагов в друзей путем их «православизации» у России получалось еще хуже, чем у Византии. Ни один народ, вошедший в Российскую империю, и в общем – ни один народ в мире – православия после крещения Киевской Руси не принял. Отдельные представители, принявшие православие, были, но развития православного мира не получилось, даже среди народов Крайнего Севера. На 1897 год, согласно переписи, треть населения «православной» империи составляли подданные иных вероисповеданий.
Торжества православия не получилось. Получилось прямо противоположное - императоры Российской империи, поневоле оказавшиеся защитниками православия по всему миру, вначале ввязались в Крымскую войну из-за того, кому будут принадлежать ключи от христианских святынь в Палестине, православным монахам или католическим, и получили в итоге военное поражение. Затем, поддавшись на провокацию тайной экстремистской сербской организации «Черная Рука», агенты которой убили наследника престола Австро-Венгрии, Российская империя вступила в Первую мировую войну, в ходе которой и вовсе исчезла с карты мира.
То есть, верность православной миссии была для России либо непосильной, либо пагубной…
Но идея «Третьего Рима», идея благотворности империи, жива до сей поры и возникает всегда, стоит только хотя бы одному поколению русских наесться досыта.
Правда, обосновать свое духовное лидерство Россия не может ничем, кроме претензии на старшинство во владении православным «византийским наследством», хотя по времени приняла христианство последней из православных государств.
***
В современной России вместо «православного мира» бытует понятие «Русский мир», которое не имеет четко выраженного определения.
«В настоящее время понятие «русский мир» интерпретируется в работах российских исследователей, по меньшей мере, с четырех различных точек зрения. Во-первых, он понимается как геополитическая реальность, стремящаяся вернуться к своим естественным границам (А.Г. Дугин, А.М. Столяров, В.Л. Цымбурский). Во-вторых, русский мир осознается с геоэконо-мических позиций как сеть сообществ, где происходит концентрация и повышается производительность русского капитала с целью формирования инновационной экономики, развития человеческих ресурсов и совершенствования институтов в ядре русского мира – России (П.Г. Щедровицкий, Т.В. Полоскова, В.М. Скринник). В-третьих, русский мир воспринимается как уникальная этнокультурная общность людей, объединенных русским языком, своей историей, нормами и ценностями, проживающих далеко не только в России (В.А. Никонов,
Н.Н. Нарочницкая, В.А. Тишков). В-четвертых, русский мир позиционируется как православная цивилизация, включающая в себя под именем Святой Руси, помимо России, также Белоруссию, Украину и Молдову (Патриарх Кирилл, Лаврентий Черниговский).» (С.Н. Кочеров «Русский мир: проблема определения»).
Что же придает России уникальность? Чем «русская идея» отличается от американской или китайской?
В журнале «Золотое Руно» в 1909 году Вячеслав Иванов, поэт и философ, опубликовал свое эссе «О русской идее». Миссия России, по В.И. Иванову, состоит в том, чтобы вознести миру, переживающему великий кризис, светоч нового мировоззрения, которое будет новозаветным синтезом всех жизненных начал и станет основой органической культуры будущего.
Каким должно быть это новое мировоззрение, Вячеслав Иванов не написал.
Как, собственно, и никто другой. Новое русское мировоззрение в 1917 году было заменено интернациональным коммунистическим. Коммунистическое мировоззрение ждал крах уже в 1956 году, когда было подавлено венгерское народное восстание. Поколение, ощутившее стыд за действия СССР в 1956 году, развалило его в 1991.
Однако же отсутствие внятно выраженной «русской идеи» как смысла существования империи вызывало неуверенность как в Российской империи, так и в современной России. Философ В.С. Соловьев после успешной для России войны с Турцией вступил в полемику с патриотами, предвкушавшими скорое «освобождение» Константинополя. «Но самое важное, – утверждал он, – было бы знать, с чем, во имя чего можем мы вступить в Константинополь? Что можем мы принести туда, кроме языческой идеи абсолютного государства, принципов цезарепапизма, заимствованных нами у греков и уже погубивших Византию?»
Не умея описать, как должно быть «хорошо», русские философы бичевали пороки «западного общества», описывая, как не должно быть «плохо». По мнению Данилевского, западная цивилизация уже пережила апогей своего развития, исчерпала запас своих идей, является декадентской и отмирающей. А славянские народы под руководством России, как наиболее крупной славянской державы, должны воспользоваться своим историческим шансом и прийти к новому культурному расцвету. Русская цивилизация должна взять самое лучшее из западной цивилизации, как последняя в своё время заимствовала самое лучшее из античной культуры. (Цит. по Н. Я. Данилевскому, «Россия и Европа», 1869). На практике оказалось так, что малые южнославянские страны (Сербия и Черногория) манипулировали большой Россией в своих целях и даже после распада России оказались в выигрыше, создав Югославию, много лет подряд проводившую свою политику, не обращая внимания на бывшего «старшего брата». В Югославии действительно произошел культурный расцвет, вспомним только писателей – таких, как Милорад Павич, Эмир Кустурица, Меша Селимович, но к «православному миру» это не имело никакого отношения.
«Русский мир», в котором сверхдержавность сочетается с привычной и не замечаемой бытовой, личной, интеллектуальной неустроенностью большинства граждан, никогда не будет привлекателен для других наций. Именно поэтому в СССР русских презирали, как «не умеющих жить» и Союз «братских республик» так легко распался. Против распада СССР возражало только компактно проживающее русское население и то далеко не везде. Поэтому и новое возрождение «русского мира», на иной, не коммунистической, не православной и вообще не идеологической основе обречено на неудачу. Для успеха действия нужна идея. А именно идеи, объясняющей выгоды пребывания в составе «Русского мира» для нерусских по менталитету, как раз и нет.
Судя по тому, что её не было создано за 600 лет неустанных философских и литературных поисков, создать её невозможно.
Юрий Сергеевич Шевчук, "Зеленый Крест"